Подвиг топографа: топограф полковник Логин Александрович Большев

Военные топографы экспедиции под начальством полковника Большева сняли мензулою всю береговую полосу от залива Пластун вплоть до Де-Кастри. Кому приходилось путешествовать сухим путем вдоль этого побережья, тот знает, каких громадных трудов это стоит. Какие же труды надо было вынести, чтобы не просто пройти вдоль берега, но пройти его с мензулою, делая точную съемку? Труд огромный . - М. Е. Жданко
       В то время, когда южные берега Приморья мало -помалу осваивались и засеялись, а карты побережья постоянно дополнялись и уточнялись, облегчая условия мореплавания, береговая черта на севере по-прежнему оставалась неизученной. Кое-где на картах она была обозначена пунктирами, в других же местах была настолько недостоверной, что моряки убеждались в этом собственными глазами. То карта показывает, что суша далеко вдается в море, но сколько ни вглядываются матросы, ничего похожего на берег не замечают. То, напротив, карта обещает безопасную глубину, и корабль, поверив ей, на полном ходу садится на мель.
Несколько судов нашло свою гибель на камнях и отмелях северного приморского побережья,
это и вынудило главного командира Восточно-Сибирских портов вице-адмирала А. Е. Кроуна в 1873 году выйти с предложением к генерал-губернатору Восточной Сибири Фредериксу
организовать экспедицию по исследованию северной береговой черты Приморья.
Окружной штаб согласился с доводами Кроуна, и уже на следующий год ранней весной все
было готово для отправки экспедиции. Возглавил ее опытный топограф Логин Александрович
Большев. Вместе с ним на побережье Японского моря отправились 11 съемщиков: 3. М. Белкин, И. Е. Андреев, П. С. Гроссевич, А. И. Сосунов, И. К. Ванин, И. В. Павлович, Ф. А. Силантьев и другие, в основном опытные, знающие топографы.
Помимо своего основного задания, Л. А. Большев получил широкую программу работ от
Восточно-Сибирского отдела Географического общества для сбора геогностических,
этнографических и статистических сведений об этом районе.
19 апреля экспедиция тронулась в путь из Иркутска. На Амуре исследователи пересели на
пароход «Ингода». Это было для них первой проверкой на прочность, ибо 16 мая 1874 г. «Ингода» вылетела на камни близ пристани Албазин, что находится между Сретенском и Благовещенском, и затонула. К счастью, все пассажиры спаслись. Повезло и в другом: среди товарищей по несчастью оказался полковник генерального штаба Маныкин-Невструев, который на «Ингоде» направлялся для ревизии в Николаевск-на-Амуре и на Сахалин. Благодаря любезности полковника топографы смогли продолжить путешествие почти без промедления на другом судне — «Чардыше».
По Уссури через Камень-Рыболов, а затем почтовым трактом мимо поста Раздольного
Большев со спутниками добрался до Владивостока. Здесь, согласно предписанию, они должны
были получить для дальнейшей работы судно и сто солдат. Но местное начальство, видимо, мало интересовало северное побережье, и все, что оно предложило топографам, был старый
«Восток», самое ветхое судно здешней флотилии.
К прибытию экспедиции во Владивосток шхуна была в неисправности, и путешественники
потеряли почти две недели, ожидая, когда будут выполнены все необходимые ремонтные работы.
Даже после выхода в море 20 июня экспедиции пришлось задержаться в Ольге — туда зашли для осмотра машины, которая, несмотря на ремонт, работала все же из рук вон плохо.
Согласно заранее составленному плану, шхуна «Восток» должна была развезти всех съемщиков
по побережью - от залива Пластун до Де-Кастри и рассадить их по двое приблизительно через 200 верст. Каждый съемщик должен был двигаться навстречу товарищу из соседней партии и соединиться с ним где-то на середине пути, а затем, теперь уже вдвоем, следовать к ближайшей бухте, откуда их можно было бы снять. В это время начальник экспедиции полковник Большев должен был работать с судна, чтобы определить на всем протяжении береговой черты ряд основных астрономических пунктов, которые могли бы в дальнейшем служить опорными пунктами для гидрографических работ и на которые впоследствии можно было бы положить всю съемку местности.
Для выполнения этой трудоемкой программы помимо шхуны «Восток» экспедиции требовалось
много рабочих рук и хотя бы несколько баркасов для нужд съемщиков. Но вместо ста солдат
Большев получил 92 человека из команды Сибирского линейного батальона, баркасов же не дали ни одного, заменив их лодками. Впоследствии оказалось, что только одна из них была годна для работы.
Да и сам «Восток», латаный-перелатанный, без полного комплекта парусов не оставлял
больших надежд на удачное плавание. Но выбора у начальника экспедиции не было, а потому
приходилось довольствоваться хотя бы тем, что удалось заполучить во Владивостоке, отводя
душу свободными вечерами в кают-компании и браня не столько старый неудобный «Восток»,
столько тех начальников, которые не могут понять, что эта шхуна уже отслужила давно свой
срок.
4 июля экспедиция приступила к осуществлению основной программы: «Восток», выйдя из Ольги, начал развозить партии съемщиков по побережью. Много можно было бы рассказывать о невероятно трудных условиях, в которых пришлось работать экспедиции Большева. Частые туманы затрудняли исследования. Скалистые берега, круто обрывающиеся к морю, поросшие густым кустарником, не способствовали быстрому продвижению топографов, равно как и многочисленные овраги и устья небольших рек, встречавшихся на пути.
Лишь изредка съемщикам попадались местные жители, которые вначале разбегались при
виде незнакомых людей, но потом, как вспоминал Большев, «убедившись, что мы не имеем
против них воинственных намерений, возвращались со словами, что мы, должно быть, такие же хорошие люди, как и они. Притом они приносили подарки рыбою и диким мясом».
Именно эти подарки и помогли в дальнейшем некоторым членам экспедиции избежать голодной
смерти, когда, выйдя на побережье в назначенный срок, они были вынуждены практически без
продовольствия дожидаться там «Востока», которого частые поломки и туманы нередко ставили в весьма критическое состояние.
             В самом тяжелом положении оказался 30-летний топограф Петр Степанович Гроссевич, которого в пути обокрали его солдаты-помощники. Он остался в безлюдной тайге один, без продуктов и одежды, и только случайная встреча с удэгейцами спасла его от неминуемой гибели. Позднее с П.С. Гроссевичем встретился знаменитый путешественник В. К. Арсеньев, который описал жизнь топографа в удэгейском стойбище в своей книге «В горах- Сйхотэ-Алиня». А не так давно уже молодой дальневосточный прозаик А. Ильин в рассказе «Там, где Ботчи...» вернулся к этой теме.
Много неясного в судьбе этого топографа из экспедиции Большева. На протяжении всей своей
долгой службы, — а умер Гроссевич в 1916 году — он периодически примерно через 5—6 лет, что видно из его послужного списка, возвращался в Южно-Уссурийский край. Что же влекло туда Гроссевича?
Но вернемся к экспедиции Л.А. Большева. К октябрю 1874 г., несмотря на невероятные
трудности, она успешно закончила свою работу. Инструментально было пройдено около 3800
квадратных верст, определено около 200 вершин Сихотэ-Алиня, сделано множество промеров в
реках, озерах, не считая прибрежных вод. В придачу к основной работе экспедиция собрала
немало данных по географии, этнографии тех мест. Когда Большев выступал с отчетом на
заседании Русского Географического общества, зал рукоплескал. Чуть позже Л. А. Большев
возглавил Сибирский отдел Географического общества в Иркутске.
        К сожалению, жизнь Л. А. Большева была недолгой. В воскресенье 3 августа 1880 г. он внезапно умер прямо на службе. В небольшом некрологе, опубликованном в Известиях
Общества, было написано: «Бедствия, поразившие Иркутск после пожара в виде усиленной
болезности и чрезвычайной дороговизны жизненных потребностей, поставили Логина
Александровича лицом к лицу с беднейшими жителями города, причем он мог вполне
обнаружить всю теплоту своей души: много, много благословений и благодарных слез провожало в могилу достойного труженика, не ожидавшего ни поощрений, ни влияний извне, чтобы спешить на помощь тем, кому она была нужна».
После смерти у Большева осталась большая семья, и даже полковничья пенсия не могла
обеспечить всем ее членам сносного существования, поэтому командующий войсками
Восточной Сибири генерал -лейтенант Д. Т. Анучин обратился с предложением в Географическое общество поддержать ходатайство об увеличении пенсии для семьи Большева в связи с большим его вкладом в географическую науку.
Пенсия семье была увеличена, но еще большей наградой для руководителя трудной экспедиции и его топографов стали географические названия на приморской карте: мысы Большева, Сосунова, Белкина, Павловича, бухты Гроссевича, Ванина и многие другие.
Terra incognita, или Хроника русских путешествий по Приморью и Дальнему Востоку, Хисамутдинов, Амир Александрович,
Опубл.: Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1989. - 352 с